Полная версия рассказа фельдшера о том, как выглядит Страшный суд для медиков…
— Вас там ждут… — старенькая охранница нажала кнопку шлагбаума, пропуская на закрытую территорию машину заведующего. Барским жестом заведующий, поприветствовал тётку и, припарковавшись на единственное незанятое место, бодро зашагал к входной двери подстанции. Кивком поздоровавшись с диспетчерами и быстро просмотрев журнал замечаний, заведующий подошёл к своему кабинету, снял печать, вставил ключ в замок и открыл дверь.
Дверь в кабинет захлопнулась за ним с громким, похожим на пистолетный выстрел, звуком. Звук короткой болью отозвался в голове, от чего у заведующего на секунду потемнело в глазах. Затем боль прошла, а зрение вновь вернулось к хозяину, преподнеся последнему сюрприз.
В полумраке кабинета, за его столом сидел статный мужчина, с красивым, но очень бледным лицом. Лицо казалось ещё бледнее из-за строгого чёрного костюма и такого же галстука, резко контрастирующих с белоснежнейшей рубашкой. На столе стояли лёгкие закуски, правда, очень изысканные, два хрустальных бокала, а так же серая от вековой пыли бутылка с каким-то вином. Этикетки на бутылки не было, но источавшийся аромат напитка был настолько великолепен, что сомневаться в качестве вина не приходилось.
Справа в углу, где ещё вчера на полу стоял сейф, сейфа не было, а вместо него теперь весело играл огнём камин. Плотные шторы наглухо закрывали окна, создавая тот волшебный полумрак, который могут создать только плотные шторы и растопленный камин.
— Кто Вы? Как Вы попали в мой кабинет и что вообще происходит? Это Вы меня ждёте? – заведующий сделал ударение на слово Вы.
— Слишком много вопросов для человека, пришедшего с улицы в кабинет. А как Вы узнали, что я Вас жду? – баритон мужчины звучал мелодично, с оттенком бархата. Но при этом настолько твёрдо и безоговорочно, что заведующий растерялся, как на ковре у главврача, ожидая очередного разноса.
— Мне охрана сказала – заведующий всё ещё стоял в дверях, не решаясь что либо предпринять.
— А-а. Нет. Это не про меня. Моё появление здесь было, хоть и запланировано, но не афишировалось. Вас ожидал другой человек. Очевидно, в спешке Вы прошли мимо него. Он стоял как раз напротив двери Вашего кабинета. Да вы не тушуйтесь, проходите, снимайте пальто, присаживайтесь. Всё-таки это пока Ваш кабинет. Я в него немного булгаковщины, правда, добавил. Для антуража. Очень уважаю Булгакова. Надеюсь, Вы не против?
— Кто Вы? – заведующий снял пальто, но не присел, а стал доставать из кармана мобильник.
— Да, да. Вы правы. Я совершенно забыл представиться. Я – Ваша смерть. И, пожалуйста, уберите мобильник. Он бесполезен. Вы забыли его зарядить.
Мобильник действительно оказался разряженным.
— Что значит Моя смерть? Вы пришли убить меня? Вы сумасшедший? – бывший начальник воинской медсанчасти овладел собой, бросил пальто в шкаф и присел на единственный стул, стоящий рядом с накрытым столом.
— Упаси Господь! – Смерть (теперь и мы будем видеть в ней женщину) истово перекрестилась. Я никого не убиваю. Убивают все, делом и словом: люди, звери, машины, стихия, наконец. Но не я. Я могу только прийти и ждать, когда вы сами решите упасть в мои объятия.
— Интересно. Значит, я могу и не захотеть?
— Конечно! У нас свободная страна и каждый имеет право на жизнь. Да вы не сидите просто так. У нас ещё минут двадцать. Угощайтесь. Наливайте себе вина, мидию вилочкой подцепите. Наисвежайшая! Мои должностные обязанности не позволяют за Вами поухаживать. Это расценивается, как давление на клиента. Имею право только предложить угощение, поддержать беседу и ответить на интересующие Вас вопросы. Конечно, в меру моей осведомлённости. И, естественно, в ограничение по времени. Не более тридцати минут.
— У вас тоже стандарты обслуживания? – заведующий не мог противиться чарующему баритону.
— Стандартов нет. Мы не на скорой. Должностные обязанности — есть. Лимит времени — есть. Как и у всех вас, смертных: дел много, а времени мало. Я не права?
— А почему?… – заведующий запнулся, подыскивая слова.
— Не утруждайтесь – Смерть улыбнулась. – то, что Вы не сможете высказать, я прочитаю сама. Так вот. Оставьте эти древние представления о том, как должна выглядеть смерть. Коса… Скелет… Плащь… Фу. К каждому, смерть, то есть я, прихожу в том облике, который человеку лично подсознательно импонирует — мужчина краешком губ изобразил улыбку — Облики это не просто мужчины или женщины, старые или молодые. Они могут быть по разному одеты, иметь разные специальности, положение в обществе и так далее. Каждому индивидуально.
— А в моём случае? – заведующий всё же отпил из бокала. Вино было выше всяких похвал. Но разве ж он разбирался?
— В Вашем случае? Вы привыкли к общению с начальственными чинами. В том числе и с военными. Смотрите им в рот, заискиваете в меру сил, не понимая нутром, почему Вы им, а не они – Вам. Но, когда начальник снисходит до Вас, доверительно, с небольшой подачкой к празднику, Вам хорошо. Вы послушны и готовы на всё. Поэтому Вам проще увидеть свою смерть в образе доброго лично к Вам начальника.
— Ну уж прям. – заведующий скривился.
— Здесь всё – Смерть придвинула к себе лежащий рядом с бутылкой электронный планшет. – Читаем. В жизни, какими-то принципами Вы обременены не были, и ради удовлетворения своих целей были готовы на любую подлость, если, конечно, было, кому прикрыть Вашу задницу. Пример? Извольте. Вы же не будете отрицать, что служа в армии, по просьбе руководства «сделать план», здоровых молодых ребят, которые не нравились лично Вам, Вы отправляли в психиатрические заведения? Вы же не станете отрицать, что уже на гражданской службе выживали с работы сотрудников, не угодных Вашему руководству? Или запугивали своих подчинённых пострадавших в автокатастрофах во время работы? И тоже по просьбе начальства. А может и по своей инициативе?
Производственные травмы у Вас, кажется, не в почёте? Нет, нет… — смерть жестом осадила привставшего со стула заведующего – ничего личного. Я не в праве Вас осуждать. И давайте, чуть ускоримся. У нас не более десяти минут. Кушайте, пейте. Задавайте вопросы.
Отложив планшет, Смерть вынула из нагрудного кармана смартфон. На экранчике мелькали люди в синих робах с цифрой 03, которые пытались реанимировать лежащее на полу кабинета тело своего начальника. Чуть дальше, у стены стоял молодой ещё человек с лицом старика, прикованный правой рукой к руке сержанта полиции.
— Хорошие сейчас девайсы. Всё можно посмотреть онлайн, всё решить быстро, на месте. А не мотаться, как подорванная из конца в конец с того света на этот. А с другой стороны? Попробуй сейчас клиента дождаться? Скорая, больницы, реанимации. Томографы, кардиографы… И все жить хотят. Не важно как, лишь бы жить. В средние века такого не было. Ни тебе электронной картотеки, ни индивидуального подхода, как сейчас от меня требуют. Требовать то требуют, а уважения к Смерти как не было, так и нет. Сплошное лицемерие. Раньше проще было. Заявлялась сразу ко всем. Особенно, когда моровая язва сначала в город входила. Там и ждать особо не надо было, и образы индивидуальные не требовались. Только успевай принимать. Хотя, думаю, с нынешними реформами медицины скоро вернётесь вы обратно. В средние века. А порядочностью – так вообще в неолит. Что-то звериное в людях просыпается. Каждый за себя. И плевать на всех. Как это в блатном мире: умри ты сегодня, а я завтра.
— Так меня убъют? Я умру? – заведующий отпил ещё вина.
— Вас уже убили. А дальше — выбор за Вами. Хотите умереть – просто дайте мне руку. Падать в объятия мужика, хоть и не настоящего, согласитесь, не комильфо. Хотите жить – живите. Я не вправе настаивать. Я могу только ждать.
— Но, если Вы не убиваете, тогда кто?
— Конкретно Вас? Я не имею права говорить. Но скажу. Думаю, никто не узнает о моём нарушении. Когда Вы входили в кабинет, Вам в затылок из травматического пистолета выстрелил Ваш бывший солдат. Один из тех, кого вы здоровым отправили в дурку. Там его реально сделали дураком, посадили на лекарства. Его избили в палате, он получил ушиб мозга и с тех пор страдает эпилепсией и приступами неконтролируемой агрессии. А, поскольку, психиатрические койки тоже сократили в угоду Идола наживы, то парня выпустили два года назад. И все два года он жил тихо, пил свои таблетки. И искал Вас. И нашёл ведь.
— А почему Вы считаете, что Ваше нарушение не всплывёт?
— Если и всплывёт, то только у Него. Кому то другому Вы об этом рассказать не сможете. А Он меня простит. – смерть протянула руку. – Ну, что? Идёмте?
— Я не хочу… — заведующий вспомнил новую молодую жену, почти даром доставшуюся квартиру, новую машину, хорошую премию за добросовестный труд – и спрятал обе руки за спину.
— Как угодно…
Смерть тихо отступила в угол, где в камине догорали поленья, и исчезла, растворившись в сладком дыму.
***
— Уфффф. Ровно тридцать минут качали. Думал, не заведём – фельдшер взглянул на часы и покосился на врача. – Всё по стандартам пишете?
— А как же. Всё напишем строго, как положено. Никаких излишеств. Мы ж люди умные.
***
Стрелявший был освидетельствован, освобождён от наказания и помещён в психиатрическую больницу.
Заведующий вышел из комы, но больше никогда не разговаривал, и только дико смеялся, услышав в радиоприёмнике военный марш или сирену скорой за окном. Поскольку ничего самостоятельно он делать больше не мог, то был помещён женой в богадельню, где она о нём вскоре забыла, упиваясь молодостью, обеспеченностью и свободой.
Врач получил благодарность от руководства. А потом его сократили в свете реорганизации службы.
Фельдшер… а что ему будет? Он теперь работает без врача. Один.